И ещё ко вчерашнему покойничку.
Системный порок мышления позднесоветских городских детей, выросших в безопасном, предсказуемом и, в общем и целом (я сказала: в общем и целом), патологически дружелюбном обществе: зла не существует. Ну то есть, если на тебя прёт, клыки наружу, мерзкая и опасная тварь, то либо это кино снимают, либо у твари было тяжёлое детство и надо лечить её добротой, причём хватит экспресс-курса. Мошенники - ладно, существуют, но не может же этот милейший человек с улыбкой на лице и жвачкой в руке... Чтобы разбить эту опасную иллюзию, потребовался ад 90-х, но и он убедил далеко не всех. Стремление проецировать собственные добродетели на клыкастую тварь ничем не перешибёшь. От "достойного" и даже "рыцарственного" до "забавного", с неизменным "уважением". Голубчики мои, это ж ваших детей жрать пришли, а вы всё с "уважением". Давно пора стряхивать пыль с Симонова, Эренбурга и Кукрыниксов и сдавать норматив "Ворошиловский стрелок", а вы всё мурлычете песенку "Должны всегда смеяться дети и в мирном мире жить". Должны, наверное. Только этот самый мирный мир появляется исключительно после кошмарного ада и пиздеца, в котором человечество прореживается, а у оставшихся проклёвывается рудиментарный межушной ганглий. И то, хватает его на пару поколений максимум, потом всё начинается снова. Потому что третье поколение уже опять норовит приласкать поганую тварь с клыками.
...Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!